Эти глупые люди думают, что любовь есть, а русалок нет. Но мы-то с вами знаем, что все наоборот (с)
Собрала всю прозу в одно место 
МореМоре
Последний летний день. Солнечный свет разноцветными бликами ложится на воду точно так же, как ложился вчера, так же, как ляжет завтра. Море спокойно и безмятежно, слышен лишь тихий шелест прибоя вдалеке, да иногда пролетит и вскрикнет чайка. Ветер запутался в ветвях кипарисов и лениво ими поигрывает. Всё дышит безмятежностью и каким-то вековым спокойствием.
Мы стоим на краю утёса, откуда открывается фантастический вид, а вон там вдалеке, видишь?, виднеется «Ласточкино гнездо». На мне лёгкий сиреневый сарафан, волосы распущены, я смеюсь, а ты стоишь, серьёзный и немного грустный, будто увлечённый своими мыслями. Но я не обращаю внимания – здесь так замечательно! Вдруг я оступаюсь, но ты успеваешь меня подхватить. Ты говоришь, что никуда меня не отпустишь, потому что не можешь без меня. Я в шутку спрашиваю, что бы ты сделал, если бы не успел. Ты пристально смотришь мне в глаза и говоришь, что прыгнул бы следом. Тогда я беру тебя за руку и подвожу к обрыву, показываю тебе замок, а ты всё так же пристально смотришь на меня. Я заворожено смотрю на волны, как-то непроизвольно вырывается: «Давай прыгнем!» - ты ничего не отвечаешь, лишь грустно улыбаешься и сильнее сжимаешь мою руку. Я не хочу, я боюсь, но порыв ветра срывает с шеи платок. Я неловко пытаюсь подхватить его и теряю равновесие. Ты не замечаешь платка и прыгаешь за мной. Последние твои слова: «Я тебя люблю». Мне кажется, что мы летим целую вечность.
Вечером на берегу меня нашли рыбаки: одну и без сознания. А ты был готов прыгнуть за мной и прыгнул, тебя так и не нашли. Ты ведь знал, что так будет, правда?
Теперь я очень часто прихожу на этот утёс. Солнечный свет разноцветными бликами ложится на воду, точно так же, как ложился в тот день. Море всё так же спокойно и безмятежно: ему всё равно, всё так же слышен шум прибоя и крики чаек. Ничего не изменилось. Только я стою уже одна, без тебя. Я смотрю на воду и говорю, что это я не могу без тебя. Я говорю долго, мне кажется, что в прибое я слышу твой голос, повторяющий твои последние слова. Мне кажется, что у той чайки, да вон у той, с чёрным пятнышком на левом крыле, твои глаза и твой взгляд. Может, теперь ты – чайка? Мне так тяжело без тебя, но я обещала, что я справлюсь. Обещала нашим друзьям и твоим родителям.
Сегодня ровно год с того дня, с того глупого и нелепого дня. Я не могу больше приходить сюда. Сегодня всё должно закончиться. Я подхожу к самому краю, слышу твои прощальные слова и улыбаюсь чайке с твоими глазами… Я не могу без тебя…
ДождьДождь
На улице шёл дождь, он бы, конечно, барабанил по крышам. Однако крыш поблизости не оказалось, да и дождь был необычным. Так уж вышло, что на поляне стояли палатки, на которые низвергались целые потоки воды. Не было характерного постукивания капель, казалось, что над лагерем опрокинули огромное ведро воды, из которого всё льёт и льёт, будто оно бездонное.
Ночь, лагерь спит. Как бы не так! В любой другой день, но не сегодня, когда прямо над головой сверкают ослепительные молнии и гремит гром. Хочется свернуться клубочком и забиться в самую глубь палатки, хотя неестественно яркий свет найдёт тебя даже там. Так громко, что не разговариваешь и не кричишь; просто беззвучно шепчешь что-то похожее на молитву. Животный, первобытный страх, когда отказывает разум, и остаются лишь чувства. Нервы как натянутая струна, все ощущения кажутся особенно острыми: и толстая коряга, больно впивающаяся в бок, колючий плед, согревающий ноги, яростные раскаты, оглушающие на несколько секунд, в то время как молния лишает зрения.
Какое-то упоение этой силой, невольное восхищение - оно рождается в глубине души и постепенно расцветает, вытесняя страх. Очередной раскат грома, но сердце уже не сжимается, просто замираешь, упиваясь могуществом природы. С удивлением отмечаешь, что не хочешь завершения этого безумного фейерверка... Но гроза постепенно стихает, капли мерно постукивают и скатываются с боков палатки, засыпаешь, убаюканный этими звуками.
А наутро светит солнышко, и капли, оставшиеся на листьях, и роса на траве выглядят маленькими алмазами. Смеясь, выбегаешь из палатки, и дубовая ветка, нависшая над ней, осыпает тебя этими, будто драгоценными, капельками.
ВетерВетер
Как хорошо быть ветром! Просто резвиться и летать весь день, как здорово утопать в зелёной листве дубрав, нежиться на изумрудной траве и играть с лепестками цветов или подхватить жёлтый кленовый лист, завертеть его и небрежно уронить на землю. А как, должно быть, замечательно кружиться вместе со снежинками в бесконечном хороводе, не останавливаясь ни на секунду, а потом в бессилии упасть под ель и уснуть в мягком сугробе! И с утра всё начнётся по новой. Потом настанет весна и можно будет целые дни напролёт проводить в белоснежном вихре ароматных лепестков цветущих яблонь, вишен и груш…
Сколько всего знает ветер, где он только не бывает, сколько разных людей видит, сколько разговоров и песен слышит! Как интересно!
Но разве кто-нибудь замечает ветер? Как он, наверное, одинок… Как ему надоело год за годом начинать всё с начала! Ему, должно быть, скучно скитаться по разным городам и странам, нигде не находя настоящего приюта. Как он ненавидит тех людей, чьи разговоры и песни он слышит изо дня в день, чьи лица снятся ему во сне; тех, кто никогда не обращает на него никакого внимания! Ветру грустно, ему опостылели эти свобода и бесконечное одиночество! Но как бы я хотела быть ветром…
Мечты и фантазииМечты и фантазии
Сегодня я твёрдо решила сделать лабораторную работу по биологии. Увлекшись перерисовыванием многочисленных схем, я не сразу заметила, что время уже полвторого. Сама не знаю с чего, я решила оглядеться и удивленно заморгала: кроме моего стола и стула в комнате больше ничего не было, т.е. вообще ничего! Я не знаю, как правильно это описать – у пустоты нет ни цвета, ни фактуры, её самой как бы нет… Я слышу тихую, до боли знакомую мелодию и иду на звук. «Только не смотреть вниз, только не вниз!» - как заклинание повторяют губы.
Музыка зовёт за собой, словно останавливая время, вытесняя всё остальное из сознания. Больше ничего не существует, кроме этого мотива. Всё остальное не важно.
Сколько прошло времени? Секунда, час, год, жизнь? Но вдруг оцепенение спадает, и от неожиданности я чуть было не налетаю на дерево. Дерево? Откуда оно здесь? Точнее, как я попала сюда, на эту поляну? И почему вдруг светит солнце? А песня, тем временем, опять манит в путь. И снова я иду куда-то; через какое-то время осознаю, что я пришла и это конец дороги… или начало, но уже совсем другого маршрута. Передо мной большой валун. Нет, на нём нет никаких надписей. Я жду, сама не зная чего… Сейчас ещё немного и… Но ничего не происходит.
Как же так? Где то, ради чего я пришла? Где чудо, которое так искренне обещала музыка? Стою, чуть не плача. Нет, ну так нечестно! Собственно говоря, а чего я ждала? Что я называю чудом? Как оно может случиться, если я даже не знаю, чего я жду? А, может, оно уже случилось, но я его не заметила?
Ладно… Я поверю, что это чудо, если увижу девочку-фею с рыжими густыми волосами, в которые вплетены цветы, и зелёными глазами, в платье пастельных тонов и с перламутровыми крыльями. Едва только я добавляю последние штрихи к этому образу, как вижу, что девушка сидит на камне, небрежно закинув ногу на ногу, и внимательно смотрит на меня, как бы спрашивая, а что дальше? И правда, а что? Молчание стало затягиваться. «Ну скажи же хоть что-нибудь!» - в отчаянии думаю я.
- Здравствуй та, что пришла ко мне!
- Здравствуй… А ты кто?
- Как это, кто? Я фея.
- Но откуда ты здесь взялась?
- Просто ты этого хотела.
- Но… как?
- Это – твоя мечта, страна твоих фантазий. Всё, что здесь есть, придумала ты.
- То есть..?
- Да, здесь любое твоё слово – закон.
- И даже..?
- Все, что пожелаешь.
- Абсолютно?
- Ну, кроме нескольких моментов… Помни, что лишь истинные желания…
- Ну вот.. И здесь запреты! – нетерпеливо перебиваю я.
- Такова жизнь, в ней есть свои правила, иначе этот мир давно бы рухнул.
- А ты можешь меня проводить?
- Зачем? Реши, куда ты хочешь, и дело в шляпе.
- Спасибо тебе…
- Ты и сама всё это прекрасно знала, ведь я – это твоя фантазия.
Вот уже я вижу, как девушка медленно растворяется в воздухе, в котором эхом отдаются её последние слова: «Помни, лишь истинные желания…»
Истинные? Я много чего хочу… Вот, например, мороженого, хотя бы пломбир в шоколадной глазури. Да-да-да! Именно такой. Ещё стаканчик грейпфрутового сока, пожалуйста. А ещё гамак между теми берёзками… Отлично! И… А потом… А ещё…
Я устраиваюсь в гамаке, потягивая сок через соломинку. Чего-то не хватает… А где та мелодия? Почему она становится всё тише и тише? Снова ощущаю эту пугающую пустоту, вот только она идёт уже изнутри. Я что-то забыла, что-то очень важное или… кого-то?
Вся моя жизнь: обычная, незапоминающаяся, беспросветная… Неужели ничего не было? Нет, было, я знаю! Но не помню… Так вот она, цена за желания? Точнее, за капризы? Память о самом лучшем и дорогом? Не согласна. Да, воспоминания не спасают от одиночества, они лишь усугубляют его. Да, пусть так, но с ними проще жить, они согревают и ободряют в те моменты, когда сама жизнь не мила!
Я не знаю своих истинных желаний, а платить такую цену за мимолётные, я не буду. Хотя нет, постойте, знаю: я хочу обратно, я хочу домой! И снова звучит та же музыка, но я не буду больше следовать за ней, я хочу уйти!
Вдруг я резко прихожу в себя, как будто меня окатили холодной водой. Удивлённо хлопаю ресницами, потому что я снова за столом и у меня затекла щека, на которой отпечаталась схема из альбома…
ШтормШторм
Сегодня я прощаюсь с морем, со своей родной стихией… Я не знаю, когда я снова его увижу – меня ждёт повседневная жизнь со своими проблемами и заботами, а со сказкой нужно попрощаться и оставить её здесь.
Уже стемнело, и я зябко кутаюсь в тонкий шерстяной свитерок. До моря ещё метров сто, но я уже слышу его шум, ощущаю его запах. Я иду всё быстрее, вот уже бегу, в ушах свистит ветер, разметавший всё ещё немного влажные волосы по плечам. Босоножки оставляю у границы пляжа и бегу дальше по прохладной и мокрой от солёных брызг гальке. Я замираю в нескольких метрах от воды, не видя её, но чувствую каждой клеточкой кожи, каждым нервным окончанием. Два чувства: слух и осязание – доминируют, подавляя и вытесняя всё прочее, все мысли и эмоции. Проходит целая вечность, прежде чем я подхожу к самой кромке воды и до рези в глазах всматриваюсь в темноту, туда, где беснующееся море сливается с беззвёздным небом. Море ревёт, оглушая и очаровывая. Оно поёт свою песнь, песнь торжества и могущества стихии, на фоне которой человек – ничто. Природа упивается этой властью, ею пропитано всё вокруг.
Я поднимаюсь на причал, который почти на 5 метров выдаётся вперёд, в пучину. Он прочный, но состоит из множества параллельных металлических прутьев, сквозь которые видна взбесившаяся вода. Я не могу дойти даже до середины, потому что меня преследует ощущение, что следующая волна непременно подхватит и унесёт в своё царство. Снова возвращаюсь на пляж, просто сижу и слушаю, закрыв глаза и обхватив руками колени. Я могла бы остаться здесь на всю ночь…
Что-то тихо падает на гальку - я открываю глаза и вижу, что это выпала монетка. Глупое, глупое суеверие! Но как же хочется, чтобы оно оказалось правдой, как хочется, чтобы хоть что-то обещало повторения этих трёх недель! Я не спеша поднимаюсь на ноги и снова подхожу к линии прибоя. Закрываю глаза, беззвучно шепчу: «Пожалуйста, ещё хоть раз, пожалуйста!» - и стараюсь забросить монетку как можно дальше. Тихий плеск не различим в общей какофонии звуков. Тут же поворачиваюсь и, не оглядываясь, ухожу. Нельзя, а то не сбудется…
Снова возвращаюсь к границе пляжа, где и нахожу свои босоножки, оставленные здесь пару минут (час? год? вечность?) назад. Последний раз вглядываюсь в туманную даль, последний раз вслушиваюсь в этот божественный концерт, в котором солирует море, последний раз вдыхаю запах моря. Сегодня ночью всё в последний раз – завтра этого уже не будет, ни завтра, ни когда-либо ещё.
Пока я иду, первые лучи солнца несмело озаряют верхушки деревьев. Вот и всё, я улыбаюсь и захожу в свою комнату. «Прощай, свободная стихия!» Нет, так писал когда-то Пушкин, я же просто хочу сказать: «До свидания…»
Just a mirror for the sunJust a mirror for the sun…
Я сижу на балконе в старом, но очень уютном и полюбившемся кресле, а прямо над головой заботливо раскинули свои ветви деревья, которые, наверное, помнят тысячи таких же дней. Зелёная листва блестит от ярких лучей, но тщательно скрывает моё пристанище от полуденного зноя. А вон там, кажется всего в нескольких шагах, раскинулось море, отражающее лазурное небо и лёгкие перистые облака. На его поверхности причудливо играет солнце, как будто дурачится перед этим бездонным зеркалом. Над водой дрожит раскалённый воздух, немного нереально изменяя изображение. Тихо и безмолвно вокруг: не слышно криков чаек, шума города, только тихий плеск волн едва-едва различим на таком расстоянии.
Знаешь, в этих солнечных бликах я почему-то вижу твои смеющиеся глаза, как будто они – это тоже просто зеркало для солнца, как мне всегда казалось. А помнишь, как всё начиналось? Полгода назад? Нет, конечно, раньше, но я привыкла думать, что именно тогда, за несколько дней до Нового года, всё и началось…
Я сидела у своей научной руководительницы, когда вдруг зазвонил телефон и я, не глядя, сбросила вызов, а потом ещё и ещё раз, пока не отключила звук совсем. И только через несколько часов я заметила, что ты звонил мне 17 раз! Перезванивать я не стала, а ты, видимо, решил, что я не хочу с тобой разговаривать. Вот так глупо получилось… Через какое-то время ты, узнав мой домашний телефон, стал звонить почти каждый день и мы разговаривали часы, а иногда и ночи, напролёт. Месяц, а потом всё так закрутилось, что слилось в одно ощущение спокойствия и лёгкости, а ещё твердой уверенности, что всё пренепременно будет хорошо, как во сне или сказке. Как будто я всё не могла перестать мечтать наяву. И всё не верилось, что не наступит тяжёлое пробуждение.
Вторым ярким воспоминанием остался ещё один день. Я помню его, как будто это было только вчера…
Стояла поздняя весна, самое начало мая, но такое тёплое, что больше было похоже на разгар июля. Голубое-голубое небо, изумрудно-зелёная первая листва на деревьях, которая просто сияла своей свежестью и лепестки яблонь, вишен, груш и что там ещё цветёт по весне, прелестные, нежные, снежно-белые, с тонким и лёгким ароматом. Мы шли по яблоневой аллее и не решались нарушить воцарившееся молчание, потому что слова казались лишними и ненужными, мы даже не заметили, как начался дождь, постепенно переходящий в ливень, какой бывает только в мае: сильный, оглушающий, но в то же время удивительно тёплый и словно умиротворяющий.
Я стояла под этими тугими струями воды, которые стеной отгородили нас от всего остального мира. Ты посмотрел меня, улыбнулся – я никогда не забуду эту улыбку – и неожиданно спросил, согласна ли я выйти за тебя замуж. Я растерялась и не могла вымолвить ни слова, а капли стекали с концов волос и неприятно холодили кожу, всё ниже спускаясь по спине. Ну и пусть! Мне вдруг стало всё равно, что скажут окружающие люди и даже друзья, и это неважно, что, наверное, всё слишком быстро и рано. Да, полгода – это, конечно, мало и, может быть, я ещё пожалею, но тогда я стояла перед тобой, а по моему лицу текла дождевая вода, смешиваясь с сиреневыми тенями и моими слезами, но я улыбалась. Да, сердце может разбиться, а макияж потечь, но тебе я буду улыбаться всегда. Ну неужели ты думал, что я могла ответить «нет»? Разумеется, я согласилась.
Как будто только вчера… Впрочем, два месяца – это не такой уж большой срок. Больше я почти ничего не помню – только 30 июня…
С утра лил дождь, дождь-зануда, а на улице было холодно и промозгло. Я сидела у окна и смотрела, как на подоконник, мерно стуча, падают большие капли воды. Спокойно, но очень неуютно: ты до сих пор не звонил, а времени уже… Скоро приедет машина, а тебя всё нет… Вдруг в тишине раздался телефонный звонок, от которого я вздрогнула. Слава Богу, это наконец-то был ты, ты говорил, что задерживаешься, но обязательно приедешь, что такси прибудет только с тобой и никак иначе, а ещё, что ты меня очень любишь и не можешь дождаться того момента, когда самолёт оторвётся от взлётной полосы и весь этот город со всей суетой и повседневными проблемами останется позади.
Через полчаса я спускалась вниз, а ты стоят на третьей снизу ступеньке и улыбался одними глазами, как и всегда, впрочем что. Дорога до аэропорта не запомнилась, а перелёт оставил ощущение тепла и покоя.
Потом… Я до сих пор не знаю точно, что случилось потом. Мы ехали на машине в гостиницу; я дремала, свернувшись клубочком на заднем сидении и положив голову тебе на колени, а ты гладил меня по волосам и что-то тихо напевал – я всегда любила твой голос.
Вдруг машину встряхнуло, раздался визг тормозов, меня отбросило от тебя. Глухой удар – я потеряла сознание.
Я пришла в себя от белого света, который нестерпимо резал глаза, и от ноющей боли в виске. Маленькое оконце, капельница – больница? Память возвращалась скачками; словно волны в шторм, накатывали воспоминания. И первый мой вопрос был о тебе, но врачи отводили глаза и молчали. Я почему-то знала, что водитель погиб, но я не знала, что с тобой, и от этой неизвестности хотелось выть и лезть на стену. Несколько дней подряд я плакала и закатывала истерики, а окружающие только успокаивали меня и не желали ничего говорить. Не зная, что и думать, я опасалась самого страшного, а если и так, то зачем жить мне? Слишком много вопросов, на которые, похоже, никто не собирался мне отвечать. За те дни меня несколько раз ловили у открытого настежь окна…
Ещё я помню, как меня впервые привели к тебе в палату реанимации. К тому моменту ты уже стабильно держался на грани, на самом краю… Так близко, но в то же время так далеко. Именно в тот день я узнала, что водитель погиб на месте, а авария произошла из-за мальчишки, который ехал на велосипеде. Вот так глупо получилось.
Что-то я задумалась, ведь уже час, а значит мне пора идти… Я подхожу к шкафу и достаю белый халат, собираясь ехать в больницу. Ничего ни от кого не зависит, только от тебя, а мне остаётся только ждать. И в общем-то неважно, во сколько я приеду, но это уже стало своеобразным ритуалом, который помогает как-то сдерживаться и даёт какую-то крупицу надежды. Но сегодня я уже опаздываю…
Когда я подхожу к двери, начинает звонить сотовый и я снова вздрагиваю от звонка, как тогда… Мелодия… эта мелодия стоит только на одного человека… просто зеркало для солнца… Но ведь этого не может быть! С трудом попадаю пальцем на кнопку ответа, мой голос дрожит, когда я тихо говорю: «Здравствуй…» - а по щекам текут обжигающе-горячие слёзы…
МореМоре
Последний летний день. Солнечный свет разноцветными бликами ложится на воду точно так же, как ложился вчера, так же, как ляжет завтра. Море спокойно и безмятежно, слышен лишь тихий шелест прибоя вдалеке, да иногда пролетит и вскрикнет чайка. Ветер запутался в ветвях кипарисов и лениво ими поигрывает. Всё дышит безмятежностью и каким-то вековым спокойствием.
Мы стоим на краю утёса, откуда открывается фантастический вид, а вон там вдалеке, видишь?, виднеется «Ласточкино гнездо». На мне лёгкий сиреневый сарафан, волосы распущены, я смеюсь, а ты стоишь, серьёзный и немного грустный, будто увлечённый своими мыслями. Но я не обращаю внимания – здесь так замечательно! Вдруг я оступаюсь, но ты успеваешь меня подхватить. Ты говоришь, что никуда меня не отпустишь, потому что не можешь без меня. Я в шутку спрашиваю, что бы ты сделал, если бы не успел. Ты пристально смотришь мне в глаза и говоришь, что прыгнул бы следом. Тогда я беру тебя за руку и подвожу к обрыву, показываю тебе замок, а ты всё так же пристально смотришь на меня. Я заворожено смотрю на волны, как-то непроизвольно вырывается: «Давай прыгнем!» - ты ничего не отвечаешь, лишь грустно улыбаешься и сильнее сжимаешь мою руку. Я не хочу, я боюсь, но порыв ветра срывает с шеи платок. Я неловко пытаюсь подхватить его и теряю равновесие. Ты не замечаешь платка и прыгаешь за мной. Последние твои слова: «Я тебя люблю». Мне кажется, что мы летим целую вечность.
Вечером на берегу меня нашли рыбаки: одну и без сознания. А ты был готов прыгнуть за мной и прыгнул, тебя так и не нашли. Ты ведь знал, что так будет, правда?
Теперь я очень часто прихожу на этот утёс. Солнечный свет разноцветными бликами ложится на воду, точно так же, как ложился в тот день. Море всё так же спокойно и безмятежно: ему всё равно, всё так же слышен шум прибоя и крики чаек. Ничего не изменилось. Только я стою уже одна, без тебя. Я смотрю на воду и говорю, что это я не могу без тебя. Я говорю долго, мне кажется, что в прибое я слышу твой голос, повторяющий твои последние слова. Мне кажется, что у той чайки, да вон у той, с чёрным пятнышком на левом крыле, твои глаза и твой взгляд. Может, теперь ты – чайка? Мне так тяжело без тебя, но я обещала, что я справлюсь. Обещала нашим друзьям и твоим родителям.
Сегодня ровно год с того дня, с того глупого и нелепого дня. Я не могу больше приходить сюда. Сегодня всё должно закончиться. Я подхожу к самому краю, слышу твои прощальные слова и улыбаюсь чайке с твоими глазами… Я не могу без тебя…
ДождьДождь
На улице шёл дождь, он бы, конечно, барабанил по крышам. Однако крыш поблизости не оказалось, да и дождь был необычным. Так уж вышло, что на поляне стояли палатки, на которые низвергались целые потоки воды. Не было характерного постукивания капель, казалось, что над лагерем опрокинули огромное ведро воды, из которого всё льёт и льёт, будто оно бездонное.
Ночь, лагерь спит. Как бы не так! В любой другой день, но не сегодня, когда прямо над головой сверкают ослепительные молнии и гремит гром. Хочется свернуться клубочком и забиться в самую глубь палатки, хотя неестественно яркий свет найдёт тебя даже там. Так громко, что не разговариваешь и не кричишь; просто беззвучно шепчешь что-то похожее на молитву. Животный, первобытный страх, когда отказывает разум, и остаются лишь чувства. Нервы как натянутая струна, все ощущения кажутся особенно острыми: и толстая коряга, больно впивающаяся в бок, колючий плед, согревающий ноги, яростные раскаты, оглушающие на несколько секунд, в то время как молния лишает зрения.
Какое-то упоение этой силой, невольное восхищение - оно рождается в глубине души и постепенно расцветает, вытесняя страх. Очередной раскат грома, но сердце уже не сжимается, просто замираешь, упиваясь могуществом природы. С удивлением отмечаешь, что не хочешь завершения этого безумного фейерверка... Но гроза постепенно стихает, капли мерно постукивают и скатываются с боков палатки, засыпаешь, убаюканный этими звуками.
А наутро светит солнышко, и капли, оставшиеся на листьях, и роса на траве выглядят маленькими алмазами. Смеясь, выбегаешь из палатки, и дубовая ветка, нависшая над ней, осыпает тебя этими, будто драгоценными, капельками.
лето 2004
ВетерВетер
Как хорошо быть ветром! Просто резвиться и летать весь день, как здорово утопать в зелёной листве дубрав, нежиться на изумрудной траве и играть с лепестками цветов или подхватить жёлтый кленовый лист, завертеть его и небрежно уронить на землю. А как, должно быть, замечательно кружиться вместе со снежинками в бесконечном хороводе, не останавливаясь ни на секунду, а потом в бессилии упасть под ель и уснуть в мягком сугробе! И с утра всё начнётся по новой. Потом настанет весна и можно будет целые дни напролёт проводить в белоснежном вихре ароматных лепестков цветущих яблонь, вишен и груш…
Сколько всего знает ветер, где он только не бывает, сколько разных людей видит, сколько разговоров и песен слышит! Как интересно!
Но разве кто-нибудь замечает ветер? Как он, наверное, одинок… Как ему надоело год за годом начинать всё с начала! Ему, должно быть, скучно скитаться по разным городам и странам, нигде не находя настоящего приюта. Как он ненавидит тех людей, чьи разговоры и песни он слышит изо дня в день, чьи лица снятся ему во сне; тех, кто никогда не обращает на него никакого внимания! Ветру грустно, ему опостылели эти свобода и бесконечное одиночество! Но как бы я хотела быть ветром…
26 сентября, 2005
Мечты и фантазииМечты и фантазии
Сегодня я твёрдо решила сделать лабораторную работу по биологии. Увлекшись перерисовыванием многочисленных схем, я не сразу заметила, что время уже полвторого. Сама не знаю с чего, я решила оглядеться и удивленно заморгала: кроме моего стола и стула в комнате больше ничего не было, т.е. вообще ничего! Я не знаю, как правильно это описать – у пустоты нет ни цвета, ни фактуры, её самой как бы нет… Я слышу тихую, до боли знакомую мелодию и иду на звук. «Только не смотреть вниз, только не вниз!» - как заклинание повторяют губы.
Музыка зовёт за собой, словно останавливая время, вытесняя всё остальное из сознания. Больше ничего не существует, кроме этого мотива. Всё остальное не важно.
Сколько прошло времени? Секунда, час, год, жизнь? Но вдруг оцепенение спадает, и от неожиданности я чуть было не налетаю на дерево. Дерево? Откуда оно здесь? Точнее, как я попала сюда, на эту поляну? И почему вдруг светит солнце? А песня, тем временем, опять манит в путь. И снова я иду куда-то; через какое-то время осознаю, что я пришла и это конец дороги… или начало, но уже совсем другого маршрута. Передо мной большой валун. Нет, на нём нет никаких надписей. Я жду, сама не зная чего… Сейчас ещё немного и… Но ничего не происходит.
Как же так? Где то, ради чего я пришла? Где чудо, которое так искренне обещала музыка? Стою, чуть не плача. Нет, ну так нечестно! Собственно говоря, а чего я ждала? Что я называю чудом? Как оно может случиться, если я даже не знаю, чего я жду? А, может, оно уже случилось, но я его не заметила?
Ладно… Я поверю, что это чудо, если увижу девочку-фею с рыжими густыми волосами, в которые вплетены цветы, и зелёными глазами, в платье пастельных тонов и с перламутровыми крыльями. Едва только я добавляю последние штрихи к этому образу, как вижу, что девушка сидит на камне, небрежно закинув ногу на ногу, и внимательно смотрит на меня, как бы спрашивая, а что дальше? И правда, а что? Молчание стало затягиваться. «Ну скажи же хоть что-нибудь!» - в отчаянии думаю я.
- Здравствуй та, что пришла ко мне!
- Здравствуй… А ты кто?
- Как это, кто? Я фея.
- Но откуда ты здесь взялась?
- Просто ты этого хотела.
- Но… как?
- Это – твоя мечта, страна твоих фантазий. Всё, что здесь есть, придумала ты.
- То есть..?
- Да, здесь любое твоё слово – закон.
- И даже..?
- Все, что пожелаешь.
- Абсолютно?
- Ну, кроме нескольких моментов… Помни, что лишь истинные желания…
- Ну вот.. И здесь запреты! – нетерпеливо перебиваю я.
- Такова жизнь, в ней есть свои правила, иначе этот мир давно бы рухнул.
- А ты можешь меня проводить?
- Зачем? Реши, куда ты хочешь, и дело в шляпе.
- Спасибо тебе…
- Ты и сама всё это прекрасно знала, ведь я – это твоя фантазия.
Вот уже я вижу, как девушка медленно растворяется в воздухе, в котором эхом отдаются её последние слова: «Помни, лишь истинные желания…»
Истинные? Я много чего хочу… Вот, например, мороженого, хотя бы пломбир в шоколадной глазури. Да-да-да! Именно такой. Ещё стаканчик грейпфрутового сока, пожалуйста. А ещё гамак между теми берёзками… Отлично! И… А потом… А ещё…
Я устраиваюсь в гамаке, потягивая сок через соломинку. Чего-то не хватает… А где та мелодия? Почему она становится всё тише и тише? Снова ощущаю эту пугающую пустоту, вот только она идёт уже изнутри. Я что-то забыла, что-то очень важное или… кого-то?
Вся моя жизнь: обычная, незапоминающаяся, беспросветная… Неужели ничего не было? Нет, было, я знаю! Но не помню… Так вот она, цена за желания? Точнее, за капризы? Память о самом лучшем и дорогом? Не согласна. Да, воспоминания не спасают от одиночества, они лишь усугубляют его. Да, пусть так, но с ними проще жить, они согревают и ободряют в те моменты, когда сама жизнь не мила!
Я не знаю своих истинных желаний, а платить такую цену за мимолётные, я не буду. Хотя нет, постойте, знаю: я хочу обратно, я хочу домой! И снова звучит та же музыка, но я не буду больше следовать за ней, я хочу уйти!
Вдруг я резко прихожу в себя, как будто меня окатили холодной водой. Удивлённо хлопаю ресницами, потому что я снова за столом и у меня затекла щека, на которой отпечаталась схема из альбома…
1 октября, 2005
ШтормШторм
Сегодня я прощаюсь с морем, со своей родной стихией… Я не знаю, когда я снова его увижу – меня ждёт повседневная жизнь со своими проблемами и заботами, а со сказкой нужно попрощаться и оставить её здесь.
Уже стемнело, и я зябко кутаюсь в тонкий шерстяной свитерок. До моря ещё метров сто, но я уже слышу его шум, ощущаю его запах. Я иду всё быстрее, вот уже бегу, в ушах свистит ветер, разметавший всё ещё немного влажные волосы по плечам. Босоножки оставляю у границы пляжа и бегу дальше по прохладной и мокрой от солёных брызг гальке. Я замираю в нескольких метрах от воды, не видя её, но чувствую каждой клеточкой кожи, каждым нервным окончанием. Два чувства: слух и осязание – доминируют, подавляя и вытесняя всё прочее, все мысли и эмоции. Проходит целая вечность, прежде чем я подхожу к самой кромке воды и до рези в глазах всматриваюсь в темноту, туда, где беснующееся море сливается с беззвёздным небом. Море ревёт, оглушая и очаровывая. Оно поёт свою песнь, песнь торжества и могущества стихии, на фоне которой человек – ничто. Природа упивается этой властью, ею пропитано всё вокруг.
Я поднимаюсь на причал, который почти на 5 метров выдаётся вперёд, в пучину. Он прочный, но состоит из множества параллельных металлических прутьев, сквозь которые видна взбесившаяся вода. Я не могу дойти даже до середины, потому что меня преследует ощущение, что следующая волна непременно подхватит и унесёт в своё царство. Снова возвращаюсь на пляж, просто сижу и слушаю, закрыв глаза и обхватив руками колени. Я могла бы остаться здесь на всю ночь…
Что-то тихо падает на гальку - я открываю глаза и вижу, что это выпала монетка. Глупое, глупое суеверие! Но как же хочется, чтобы оно оказалось правдой, как хочется, чтобы хоть что-то обещало повторения этих трёх недель! Я не спеша поднимаюсь на ноги и снова подхожу к линии прибоя. Закрываю глаза, беззвучно шепчу: «Пожалуйста, ещё хоть раз, пожалуйста!» - и стараюсь забросить монетку как можно дальше. Тихий плеск не различим в общей какофонии звуков. Тут же поворачиваюсь и, не оглядываясь, ухожу. Нельзя, а то не сбудется…
Снова возвращаюсь к границе пляжа, где и нахожу свои босоножки, оставленные здесь пару минут (час? год? вечность?) назад. Последний раз вглядываюсь в туманную даль, последний раз вслушиваюсь в этот божественный концерт, в котором солирует море, последний раз вдыхаю запах моря. Сегодня ночью всё в последний раз – завтра этого уже не будет, ни завтра, ни когда-либо ещё.
Пока я иду, первые лучи солнца несмело озаряют верхушки деревьев. Вот и всё, я улыбаюсь и захожу в свою комнату. «Прощай, свободная стихия!» Нет, так писал когда-то Пушкин, я же просто хочу сказать: «До свидания…»
7 октября, 2005
Just a mirror for the sunJust a mirror for the sun…
Я сижу на балконе в старом, но очень уютном и полюбившемся кресле, а прямо над головой заботливо раскинули свои ветви деревья, которые, наверное, помнят тысячи таких же дней. Зелёная листва блестит от ярких лучей, но тщательно скрывает моё пристанище от полуденного зноя. А вон там, кажется всего в нескольких шагах, раскинулось море, отражающее лазурное небо и лёгкие перистые облака. На его поверхности причудливо играет солнце, как будто дурачится перед этим бездонным зеркалом. Над водой дрожит раскалённый воздух, немного нереально изменяя изображение. Тихо и безмолвно вокруг: не слышно криков чаек, шума города, только тихий плеск волн едва-едва различим на таком расстоянии.
Знаешь, в этих солнечных бликах я почему-то вижу твои смеющиеся глаза, как будто они – это тоже просто зеркало для солнца, как мне всегда казалось. А помнишь, как всё начиналось? Полгода назад? Нет, конечно, раньше, но я привыкла думать, что именно тогда, за несколько дней до Нового года, всё и началось…
Я сидела у своей научной руководительницы, когда вдруг зазвонил телефон и я, не глядя, сбросила вызов, а потом ещё и ещё раз, пока не отключила звук совсем. И только через несколько часов я заметила, что ты звонил мне 17 раз! Перезванивать я не стала, а ты, видимо, решил, что я не хочу с тобой разговаривать. Вот так глупо получилось… Через какое-то время ты, узнав мой домашний телефон, стал звонить почти каждый день и мы разговаривали часы, а иногда и ночи, напролёт. Месяц, а потом всё так закрутилось, что слилось в одно ощущение спокойствия и лёгкости, а ещё твердой уверенности, что всё пренепременно будет хорошо, как во сне или сказке. Как будто я всё не могла перестать мечтать наяву. И всё не верилось, что не наступит тяжёлое пробуждение.
Вторым ярким воспоминанием остался ещё один день. Я помню его, как будто это было только вчера…
Стояла поздняя весна, самое начало мая, но такое тёплое, что больше было похоже на разгар июля. Голубое-голубое небо, изумрудно-зелёная первая листва на деревьях, которая просто сияла своей свежестью и лепестки яблонь, вишен, груш и что там ещё цветёт по весне, прелестные, нежные, снежно-белые, с тонким и лёгким ароматом. Мы шли по яблоневой аллее и не решались нарушить воцарившееся молчание, потому что слова казались лишними и ненужными, мы даже не заметили, как начался дождь, постепенно переходящий в ливень, какой бывает только в мае: сильный, оглушающий, но в то же время удивительно тёплый и словно умиротворяющий.
Я стояла под этими тугими струями воды, которые стеной отгородили нас от всего остального мира. Ты посмотрел меня, улыбнулся – я никогда не забуду эту улыбку – и неожиданно спросил, согласна ли я выйти за тебя замуж. Я растерялась и не могла вымолвить ни слова, а капли стекали с концов волос и неприятно холодили кожу, всё ниже спускаясь по спине. Ну и пусть! Мне вдруг стало всё равно, что скажут окружающие люди и даже друзья, и это неважно, что, наверное, всё слишком быстро и рано. Да, полгода – это, конечно, мало и, может быть, я ещё пожалею, но тогда я стояла перед тобой, а по моему лицу текла дождевая вода, смешиваясь с сиреневыми тенями и моими слезами, но я улыбалась. Да, сердце может разбиться, а макияж потечь, но тебе я буду улыбаться всегда. Ну неужели ты думал, что я могла ответить «нет»? Разумеется, я согласилась.
Как будто только вчера… Впрочем, два месяца – это не такой уж большой срок. Больше я почти ничего не помню – только 30 июня…
С утра лил дождь, дождь-зануда, а на улице было холодно и промозгло. Я сидела у окна и смотрела, как на подоконник, мерно стуча, падают большие капли воды. Спокойно, но очень неуютно: ты до сих пор не звонил, а времени уже… Скоро приедет машина, а тебя всё нет… Вдруг в тишине раздался телефонный звонок, от которого я вздрогнула. Слава Богу, это наконец-то был ты, ты говорил, что задерживаешься, но обязательно приедешь, что такси прибудет только с тобой и никак иначе, а ещё, что ты меня очень любишь и не можешь дождаться того момента, когда самолёт оторвётся от взлётной полосы и весь этот город со всей суетой и повседневными проблемами останется позади.
Через полчаса я спускалась вниз, а ты стоят на третьей снизу ступеньке и улыбался одними глазами, как и всегда, впрочем что. Дорога до аэропорта не запомнилась, а перелёт оставил ощущение тепла и покоя.
Потом… Я до сих пор не знаю точно, что случилось потом. Мы ехали на машине в гостиницу; я дремала, свернувшись клубочком на заднем сидении и положив голову тебе на колени, а ты гладил меня по волосам и что-то тихо напевал – я всегда любила твой голос.
Вдруг машину встряхнуло, раздался визг тормозов, меня отбросило от тебя. Глухой удар – я потеряла сознание.
Я пришла в себя от белого света, который нестерпимо резал глаза, и от ноющей боли в виске. Маленькое оконце, капельница – больница? Память возвращалась скачками; словно волны в шторм, накатывали воспоминания. И первый мой вопрос был о тебе, но врачи отводили глаза и молчали. Я почему-то знала, что водитель погиб, но я не знала, что с тобой, и от этой неизвестности хотелось выть и лезть на стену. Несколько дней подряд я плакала и закатывала истерики, а окружающие только успокаивали меня и не желали ничего говорить. Не зная, что и думать, я опасалась самого страшного, а если и так, то зачем жить мне? Слишком много вопросов, на которые, похоже, никто не собирался мне отвечать. За те дни меня несколько раз ловили у открытого настежь окна…
Ещё я помню, как меня впервые привели к тебе в палату реанимации. К тому моменту ты уже стабильно держался на грани, на самом краю… Так близко, но в то же время так далеко. Именно в тот день я узнала, что водитель погиб на месте, а авария произошла из-за мальчишки, который ехал на велосипеде. Вот так глупо получилось.
Что-то я задумалась, ведь уже час, а значит мне пора идти… Я подхожу к шкафу и достаю белый халат, собираясь ехать в больницу. Ничего ни от кого не зависит, только от тебя, а мне остаётся только ждать. И в общем-то неважно, во сколько я приеду, но это уже стало своеобразным ритуалом, который помогает как-то сдерживаться и даёт какую-то крупицу надежды. Но сегодня я уже опаздываю…
Когда я подхожу к двери, начинает звонить сотовый и я снова вздрагиваю от звонка, как тогда… Мелодия… эта мелодия стоит только на одного человека… просто зеркало для солнца… Но ведь этого не может быть! С трудом попадаю пальцем на кнопку ответа, мой голос дрожит, когда я тихо говорю: «Здравствуй…» - а по щекам текут обжигающе-горячие слёзы…
январь – февраль, 2006